Бельгия, 1914 г. Именно там и тогда дух Рождества пересилил ожесточенный конфликт Первой мировой войны. Враги стали друзьями на 48 часов вдоль 43-х километровой линии Западного фронта.
Каждый год Эндрю Гамильтон возлагает венок к этому памятнику Первой мировой войне в своей английской деревушке, отдавая дань уважения деду, которого он почти не знал.
«Я лишь помню старика, который очень громко кричал. Дело в том, что он потерял слух во время Первой мировой войны. Поэтому я его даже боялся. Но потом, когда я прочёл его дневники, я, можно сказать, был поражён тем, какую жизнь ему довелось прожить», — рассказывает сэр Эндрю Гамильтон, показывая дневники. Это оригинал. Его дед Роберт Гамильтон держал его в нагрудном кармане.
Как Гамильтон пишет в своей книге «Встречаемся на рассвете безоружными», капитан Роберт Гамильтон, вёл дневники с она 1930 по 50-й годы. Большинство из них были довольно обыденными, за исключением одного — за 1914 год.
Среда, 5 августа: «Телеграфируй готовность в 5:30 утра», — читает Эндрю Гамильтон.
Капитан Гамильтон был участником первой волны британских войск в Первой мировой войне. Тогда, по мнению многих, бои должны были завершиться к Рождеству. Всего за день до этого немецкие войска вторглись в Бельгию, после чего в сражение вступила Англия. По иронии судьбы, главами противоборствующих сторон были двоюродные братья: кайзер Германии Вильгельм Второй и король Англии Георг Пятый. Меж двух огней оказалась маленькая страна Бельгия.
«Эта весьма провинциальная сельская местность в Бельгии оказалась в центре мирового внимания. Я с детства слышал рассказы пожилых людей в моей деревне о той войне», — говорит Пит Чиленс, координатор музея Музей «На полях Фландрии».
Немецкие войска, сметая всё на своем пути, прошли через Бельгию во Францию. Союзники остановили их под Парижем, но далеко отбросить их назад так и не смогли. Наступила патовая ситуация, обе стороны окопались в буквальном смысле слова. Началась позиционная война на Западном фронте.
«18-ое сентября: «Несколько человек были убиты или ранены в окопах артиллерийским огнем. Это была, без сомнения, самая ужасная ночь из всех, что я пережил. Всю ночь я простоял по щиколотки в воде под проливным дождем», — продолжает чтение Эндрю Гамильтон.
Одному из сохранившихся окопов уже более ста лет. Две параллельные линии зигзагами, построенные немецкими и союзными войсками, общей протяжённостью более семисот километров. В некоторых местах армии противников разделяли друг от друга всего 50 метров.
«Обе стороны оставались в траншеях, когда наступили холода. И тогда впервые твоим главным врагом оказался не противник по ту сторону нейтральной полосы, а холод», — продолжает рассказ Пит Чиленс.
К концу ноября число жертв на Западном фронте составило более полутора миллионов. С затянувшейся патовой ситуацией стало ясно, что война не закончится и к Рождеству. Общественность выступала за объявление официального рождественского перемирия. Папа Римский Бенедикт XV сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы». Британский генерал Гораций Смит-Дорриен, однако, издал директиву, запрещающую братание, заявив, что оно «разрушает наступательный дух во всех рангах».
«24-ое декабря: «В некотором унынии мы шли к нашим окопам, где нам предстояло провести Рождество», — открывает следующую страницу дневника деда Эндрю Гамильтон.
Карикатурист Брюс Бэйрнсфазер был пулеметчиком в Королевском Уорикширском полку под командованием капитана Гамильтона. Свои воспоминания о войне он изложил в книге «Пули и цели».
«Помню, в то время я был очень удручён тем, что не приходилось ожидать каких-либо рождественских торжеств», — пишет Брюс Бэйрнсфазер.
Но немцы не позволили войне лишить их праздника. Они выставили в окопах украшенные елки, а 23-го декабря провели богослужение в разбомблённом сахарном заводе. Школьный учитель Курт Цемиш служил в 134-ом Саксонском полку. Как и Гамильтон, он вел дневник во время войны.
«Мы спели песню «Сей день сотворил Господь». Праздник многих растрогал до слез», — вспоминает он.
«Полагаю, в то время Рождество было гораздо более важным праздником в немецкой культуре, чем во французской или бельгийской, или в англо-саксонских странах», — говорит Пит Чиленс.
«Своим людям я отдал приказ, чтобы в канун Рождества и на Рождество мы по возможности воздерживались от огня», — рассказывает Курт Цемиш.
И тогда произошло нечто выдающееся…
«Устроившись в окопах, мы (так же, как и британцы) стали стараться привлечь внимание друг друга», — пишет Курт Цемиш.
«Дух Рождества постепенно охватил всех нас. Мы задумались над тем, каким образом следующий день, Рождество, сделать непохожим на другие», — вспоминает Брюс Бэйрнсфазер.
«Некий англичанин выкрикнул, обращаясь к нашим окопам: «Счастливого Рождества и Нового года!», на что я ответил ему и его товарищам: «Большое спасибо! И вам того же!», — продолжает Курт Цемиш.
«После нескольких месяцев карательного снайперского огня и обстрелов этот короткий эпизод был словно бальзам на душу и принёс долгожданное облегчение в повседневной монотонности противоборства, — вспоминает Брюс Бэйрнсфазер. — Рождественским утром я проснулся очень рано. Это был прекрасный день. Красивый, безоблачный день».
«25-ое декабря — уникальный день в мировой истории. Я встретился с их офицером, и мы договорились о местном перемирии на 48 часов. Насколько я понял, наша инициатива была поддержана на протяжении всей линии, судя по тому, что мы слышали», — читает Эндрю Гамильтон в дневнике деда.
Наступило Рождество, а у солдат под его командованием было совсем не праздничное настроение. Так что эта идея возникла вполне естественно.
«Так началось празднование Рождества, праздника любви, когда враги на короткое время стали друзьями», — говорит Курт Цемиш.
«Вот они, самые настоящие солдаты немецкой армии, но в тот день с обеих сторон не ощущалось ни капли ненависти», — утверждает Брюс Бэйрнсфазер.
Хотя боевые действия продолжались на большей части Западного фронта, несанкционированное перемирие распространилось вдоль практически всей 43-километровой британской линии. Обе стороны помогли похоронить своих мертвых. Они обменялись подарками, такими как продукты питания, табак и пуговицы, а в некоторых секторах поиграли в футбол на «ничейной земле».
«Они были счастливы, потому что вновь почувствовали себя людьми, тогда как война фактически сводила их к пушечному мясу, она превращала их в машины для убийства», — говорит Пит Чиленс.
«Это было так прекрасно, хоть и странно. Я никогда не забуду то празднование Рождества», — утверждает Курт Цемиш.
«Последнее, что я увидел во время той встречи, это то, как один из моих пулеметчиков, который на гражданке был чем-то вроде парикмахера-любителя, подстригал неестественно длинные волосы послушно сидевшего немца», — вспоминает Брюс Бэйрнсфазер.
«Это было очень веселое Рождество и чрезвычайно необычное, но после полуночи я выставил двойной караул», — написал в дневнике Роберт Гамильтон.
После этого на Западном фронте прошло еще три Рождества, прежде чем война завершилась, но ничего подобного больше никогда не повторялось. Сэр Артур Конан Дойл позже описал это как «один человечный эпизод на фоне всех зверств, которые запятнали память о войне».
Источник: Мировые Христианские Новости
